Борода (Израиль, 2007г.)

Борода (Израиль, 2007г.)

Праздничный салют или Оазис шалунов.

Что это будет за буйство, я почуял, когда на первых же задержках после семиминутной гипервентиляции на старте семинара, кипящие Самадхические молнии свалили на пол сразу троих новобранцев.
Или еще раньше. Когда жахнул задержку на вершине холма, знакомясь с энергетикой этого места Силищи. И обалдел от ее скорости и неумолимости, свистящей, как клинок, что рассекает воздух перед смертельным ударом.
Или еще раньше. Когда мы с Алинычем ахнули (под торжествующие улыбки Мэги, довольной произведенным эффектом от своего шикарного подарка), увидев это очаровательное поселение, утопающее в пене неистовой зелени, воцарившееся на вершине холма, точно древняя крепость, воспарившее, точно пушистое облако над бескрайней знойной долиной, тающей в дымке.
Или еще раньше. Когда топал домой по улице Ротшильда (ха-о-шее название!) в Бат-Яме, пригороде Тель-Авива, утром в четверг, 15 ноября 2007 года.

После офигительно красивой йоги на ласковом горячем песочке на бреге Средиземного моря, любуясь безбашенными кудрявыми черноволосыми иудейскими юношами, ловко скользящими по гребню волны на досках.
Или еще раньше. Когда совершив межгалактический перелет из морозной, занесенной снегопадом Москвы, замершей в многочасовых пробках, вдохнул теплый, пряный, густой, настоянный на свободе и легкости воздух вокруг аэропорта Бен-Гурион.
Ой. Мама. Что буддет!!!

Или еще, еще, еще раньше. Теряясь в дали времен, эпох, воплощений, событий и легенд, правды и вымысла, догадок и озарений…
А может, еще раньше, когда сочинялся сценарий этого грандиозного представления, захватывающего дух своими хитросплетениями и поворотами сюжета, сводящего с ума бесконечным многообразием персонажей.
Когда Я договаривался с Создателем этого странного медленного мира, с архитектором Матрицы, ее главным инженером, строителем и хранителем, что вхожу в Его Игру, намеренно забыв свой космический статус. Чтобы потом, по окончании игры здесь, пройдя все ее уровни, вспомнив Себя Настоящего, взять этого одинокого игрока, оставшегося вне ИГРЫ, и потому бесконечно одинокого, хоть и развлекающего самого себя (Нет Бога кроме бога) в своей песочнице – в Мою Игру.

Кибуц «Неве Шолом» между Тель-Авивом и Иерусалимом.
Неве Шолом. В переводе Оазис Мира. Тренинговый центр, слияние арабов и евреев. Обаятельная хозяйка Рабия, арабка, суфийка, гостеприимно принимающая иудеев и всех, кого Бог пошлет. Куда пошлет, не спрашивайте. В разные места, бывает, посылает.
Не удержавшись, спел ей песнь Рабии:

I am eating the bread of this world
And doing the work of that world,
Eating the bread of this world
And doing the work of that world
Alla-a-a Alla-a-a A-a-alla,
Alla-a-a Alla-a-a A-a-a A-a-a Alla

Заколбасило несказанно. Слышал вибрации своего голоса, звучащие из бездны Яростной Нежности, а по спине бежали леденящие мурашки от узнавания, кто и откуда поет.

Постоянная нереальность происходящего.
Все 3 дня не покидало ощущение, что я попал в живую сказку, в райский уголок. Буйство тропических растений, яркие экзотические цветы, ухоженные аллейки и переходы, идеальная чистота и сервис.
Все продумано до мельчайших мелочей: музыка, емкости с холодной водой и кипятком, стаканчики, чай, кофе, молоко, ложечки, пирожные, печенюшки, сахар, мед, веточки мяты, мелиссы, лимонника и кружочки лайма к чаю, удобная мебель, маты для йоги, освещение, уютные залы (верхний, где были второй и третий дни семинара – с великолепным видом на буйную зелень и долину).
Шведский стол в чудесном ресторанчике. Отличные, комфортабельные номера в уютненьких симпатишных бунгало, окруженных южными деревьями, кустами и цветами (правда, четырехместные, я жил с Колей, Мишей и Женей), уровня четырехзвездочного отеля.

Изумительной акустики и энергетики молельня (общая для арабов и евреев) с круглым низким куполом и «персидскими» коврами на каменном полу, где мы жахнули три зикра в первый вечер, после ужина. Лежачий зикр обратил певцов в чистую энергию инфра-вибраций!
А потом, вернувшись в зал, «маэстры урезали марш». Кто бы мог подумать, что такое возможно… Но по иронии судьбы, в самом центре еврейского государства, воюющего с арабами, гремел неистовый «`Аллаху `Акбар Алл`аху `Акбар». Шедевр пиротехнического искусства взрывал не дома и не военные объекты, а пылкие сердца.
Пронзая перекрытия домика, выпущенная в самозабвенном порыве молитва взмывала крылатой ракетой точно в цель, прямой наводкой. И рушилась обратно вниз, плавя и без того раскаленные добела сердца.

Семинар был в четверг с 18 до 24, в пятницу с 7 утра до половины первого ночи (!), и в субботу с 7 до 22.

Первая утренняя йога на выстланном ковровым покрытием пятачке на краю зеленой лужайки с финиковыми пальмами, с крышесносным видом на бескрайнюю долину, простирающуюся под нами. Иссык-Кульские облачка, словно по заказу (как раз на 2 часа йоги, а потом, за время завтрака рассеявшиеся в никуда) оплетшие голубое небо диковинными мандалами полупрозрачных, перистых и размытых белоснежных кружев.
Ах, какая красота, беспредельность, всемогущество и полет, полет, полет, все ускоряющийся полет над долиной, за край земли!
Слова бессильны передать это величие!

Йога, йога, йога, йога, йога…
Кратчайший путь Домой, скоростной лифт, возносящий за время выполнения одного комплекса на несколько воплощений вперед, минуя обходные пути запретов, ограничений и предрассудков уходящей эпохи.
Она вскрывала энергетические тела подобно штопору, плавно ввинчивающемуся на прогибах, в растяжках и скрутках, резко вспарывала их взмахами бритвы с тончайшим лезвием на Бхастриках, срывала толстокожие задубевшие покровы гипервентиляциями, легким прикосновением сдувала вуали на расслаблении в поклоне Миру (то бишь земле) после «втянуть-выбросить», пронзала самурайским мечом твои внутренности, убивая страхи, сомнения, ограничения тела и болтовню беспокойного ума.

Папик пугал количеством израильских бабуль, главных участниц предыдущих семинаров. Там уж не до йоги. Я отбрыкивался от этой картинки.
Не может быть, чтоб на нынешнюю энергетику, сплавленную из летнего затворнического принятия и созерцания, ревущей лавины летних фестов, Самадхического, перпендикулярного всем нашим наработкам «Концлагеря красоты», родившего неведомую нам скорость, тонкость, глубину и силу восприятия, чтобы после обезбашенного, распахнувшего доверчивые детские сердца Якутска, фантастичного феста в Славянке, экзотического Пензенского семинара в стильном ночном клубе «Достоевский», пылающего Ижевска, ошеломительных московских семинаров, зверского Челябинска и еще более безумного Ебурга, чтоб после всего этого в земле обетованной да не собралась заряженная (хотя бы в потенциале) торч-тусовка?!
Собралась. Но чтоб настолько?

Кураж, чувство юмора, хохот, бурление вулкана, свободолюбие (Ох, и любят потрепаться в Израиле. На танцах до последнего какие-то разговорчики), яркость натур, обезоруживающая открытость.
Все время безмятежная атмосфера детства, игры.
Семейный, детский, откровенный по-домашнему, радостный, любовный, брызжущий весельем и азартом семинар. Праздник, всеобщий день рождения, утренник, красочный карнавал.
И в то же время глубокая мистерия. Особенно на йоге. Так что провел все энерго-практики в полном объеме и много сверх того!
Немало одаренной молодежи.
Народ очень, очень колоритен! Израиль это ведь и Одесса-мама, и Жмэринка, и даже Крижопиль…
Пышка Рая из Владивостока, хохочущий ураган в юбке.
Альфия из Ташкента, на таких женщинах и держится мусульманский Восток.
Марочка, эстетка, само обаяние, несмотря на седые волосы, оставшаяся юной мадмуазель.
Распахнуто-удивленный миру торчок Миша, живший в одном номере со мной.
Еще один наш жилец, Женя, экскурсовод-энциклопедист с мистическим уклоном. Одна лекция об истории этого места, где остановилось Время, чего стоит.
Солнышко Каринка
Загадочная Ольга (Зеландоманка)
Вездесущая Ольга с крылышками ангела (была в Форосе 2006)
Великан (во всех смыслах) Роничка с братом Серегой
Машуня, с ласковым сиянием детских глазок и страстностью ведьмы, эта миниатюрная Богиня, исполнившая на параде танец-вихрь.
Женственная космонавтка Лена (танец живота)
Алинка, боец еще Папиковой закалки, как вылетела в самом начале, так и не возвращавшаяся в тело весь семинар. С извечным вопросом вновь-рожденных: «И что теперь с этим делать?»
Коля, пиратский боцман с трубкой, Карабас, бард, с длинной густой гривой, собранной в хвостик, окладистой бородищей и круглым животиком, в неизменной кожаной шляпе, с кожаным кисетом-кобурой для трубки, гитарой наперевес и неожиданными убойными шутками-прибаутками. О! То, что он выдавал в первую ночь, это не храп, это изощренная могучая космическая симфония! Человек – оркестр, издающий целую гамму звуков одновременно: бульканье, гром, трели свирели, гулкий звон бубенцов-колокольчиков и грохот Царь-пушки, завывание, присвистывание, в диапазоне от 20 Гц до 20 кГц. Количество децибел измерению не поддавалось…
И другие…
И конечно, Мэги, сотворившая весь этот праздник, заботливо и незаметно обеспечивавшая все мелочи и крупности.
Забойная публика.
Рассказываю, как проходил собеседование в посольстве
Б: – Стою у окошка. Меня колбасит, пытаюсь не показать экстатическую дрожь. Дама чиновница спрашивает: «Зачем едете в Израиль?»
Мгновенный ответ из зала: – Лечиться!!!

Утренний Хэвену Шолом Алейхем на лужайке. Счастье и упоение тем, что ты ЖИВЕШЬ!!
Завораживающе-могучее Куакэ под барабан Ольги в компактном зальчике
Ом Мани Падме Хум… Вырубило в дупель.
Как прекрасно, как чудесно братьям и сестрам… Наивные безусловно счастливые первоклашки, топающие в школу за ручку с новыми друзьями и подружками. Не хватало только ранцев, белых бантов и букетов.
Кстати, еврейские танцы на мое удивление народ не особо жаловал. Типа надоело.

Могучий мужской хор с басовитым солистом-боцманом Ником во главе. И женский, хиленький поначалу, но распевшийся после многократных подколок ведущего.
Мужички и ребята – вообще золото!

После сделанного мной втыка за тихое дыхание на холотропе во второй день, народ прямо-таки рассвирепел. «Ну ща мы ему покажем, на что способны горячие еврейские парни и девчонки!» И Гимн экстазу после холотропа был подобен взрыву тысяч солнц! Жесть!! Жжот!!!
На объятиях во второй день колбасило практически всех, с кем я обнимался.

Дневная мягкая жара и вечерняя прохлада. Неистовый жар Отца и ласки Матери.

В третий день с утра было свежоповато. Жахнули в зале, под музыку.
О!!! Легкость, красота, необузданный Пёр. Новые неописуемо-диковинные состояния сыпятся пачками. Пробудились очень глубинные центры и энергослои. Выплыла подводная часть айсберга, ошеломляя своими масштабами.
Захватило и живой хваткой держало за все чакры.
Вибрации нарастали, невозможно было сидеть или стоять спокойно. Торнадо раскручивалось грандиозно и стремительно!
Весь третий день на одном дыхании, точнее на одной бесшабашной задержке.

Ментальные техники были похерены уже утром, после писем Высшим Силам. Которые отъехавший народ был просто не в состоянии писать. Нечем. Ментал ушел курить. Вывесив с наружной стороны входной двери табличку «Не беспокоить!»
И с полудня до 22.00 только энергетика (ну и прогулка-экскурсия, и парад). И это в стране умных евреев!! Докактились…
Позор на мои седые пейсы!

Шема Израэль в Папиковом варианте со стеной плача, поднявшая, как факир из мешка змею звуками дудочки, из твоих недр безупречную концентрированную Силу, которая спрессовала тебя в безлично-отрешенное бесконечное существо иного порядка.

От игрушек народ оторвать было почти невозможно, что в пятницу, что в субботу. И это перед обедом, при том, что «еда в Израиле – национальный вид спорта» (Папик)
А на тантрическом холотропе, гордые израильские патриоты реабилитировались за вчерашний «позор». Неистовое пламя дыхания гудело в дюзах ракеты, испепеляя все лишнее, возрождая ослепительного огненного Феникса из пепла материи.

Экскурсия по кибуцу. Съедобные кактусы с сиренево-фиолетовыми плодами типа редиски, усыпанные плодами апельсиновые, грейпфрутовые и лимонные деревья, эвкалипты и сосны, розовые кусты, туи и кипарисы, оливковый садик, смоковницы, пальмы всех размеров и видов, ковры декоративного винограда, алоэ с фантастическими соцветиями-снарядами, изобилие цветов, гроздями увешивающих кусты, изумрудно-зеленые побеги молодого бамбука, араукарии, кусты благородного лавра и хибискуса, средиземноморские акации, чудный цветок-мандала (см фото)
Приплюснуто-сферический домик для медитаций, нависший на краю обрыва как приземлившийся космический корабль пришельцев. Троекратный Ом с отраженными десятки раз друг от друга Эхами, умопомрачительные тягучие задержки и вечная ТИШИНА, гулкая и звенящая, придавившая «погребальной» плитой вечности, едва ты переступил порог этого полигона.

Шекина с поцелуйчиками ручек и сияющими, отдающимися без остатка глазками, изливающими водопад детского ликования и счастья. Пары кому-то не хватило, танцевал, чему и был несказанно рад. Прокрутили два круга, невозможно было остановить это тотальное признание в любви друг другу, безбрежную, затопившую всё и вся, нечеловечью нежность (а может, как раз наоборот – именно Человечью!)

Спонтанно затеянное (Алинка мне показала, я обалдел и кинул клич: «Все в сад!») групповое созерцание заката на лужайке в последний вечер. Безмолвное растворение в красновато-малиновом шаре, тонущем в пучине сизой дымки над долиной. Иссык-Кульского разлива пранаяма: вращение-выстрел в исчезающее светило. Реактивный выстрел-отражение от солнца, отдача этой грандиозной гаубицы, от которой еще с полминуты ты, изо всех сил удерживая малиновый полукруг в фокусе, скакал вместе со всем миром, пляшущим пред скачущим-плывущим взором.

Пение звуков и задержки – танец десятков твоих Кундалини, жгутами сплетающихся в легкий тугой канат.

Финал этого не поддающегося описанию вечера.
После парада термоядерный Шива-Шакти. Смело нахрен. Подчистую.
Полгруппы умотало (в Хайфу и дальние города)

А вот вам холотропчик на закусон. Еще несколько ступеней ракеты отвалились. Рас-сла-бл…
Очнулся я от того, что Ничто вокруг взорвалось от трансовой музыки… Что это? Где это? Кто я? Что происходит? Все плывет, качается, пляшет…. Чуть вернувшись в непослушный скафандр, приподнялся. Зал, темнота, отраженный свет проникает в окошко… Люди на матах. Кое-кто тоже сел.
Это я так отлетел, что полностью проиграл 20 минутный трек Ричардсона и опять поехал музон для холотропа!!! Такое со мной на семинаре впервые.
– Встаем! Делаем Йогу!

Тут-то и наступил этот… который делу венец.
Бездна поглотила нас, творя посвящение в поэзию Хаоса.
Я вообще не понимал, где нахожусь, и что происходит. Лишь иногда восклицал что-то нечленораздельное. И пёр все дальше и дальше.
Какие уж тут вам огненные тела или энергии или вибрации. Это принципиально ДРУГОЕ! Это вообще из полосы непознаваемого. Оно происходит, ты творишь это, но нет никого и ничего, кто или что может хоть чем-то или хоть как-то знать, что это. Есть ли ты при этом или нет, тебе пофигу. Хотя, конечно, есть какое-то что-то, что делает Йогу. Это единственная ниточка, связующая его с чем-то, чего на самом деле нет, как нет и самого дела, как и нет, как и, как
Трепет, потрясение до глубины глубин, до основы основ.
Там нет ничего сколько-нибудь стабильного. Похожего, знакомого.
Это как если бы самый Абсолют, точка отсчета, идеальный ноль, Источник всего (назовите как хотите, вам это не поможет) взорвал самоё себя, вывернулся-ввернулся-замер во все стороны Никуда и пустился в несуществующий пляс. И еще бесконечное множество исключающих друг друга процессов происходит и не происходит. Даже намеком об этом нельзя сказать.
Хотя, я, кажется, что-то брякнул типа:
– Это какая-то Мистерия Бездны! До чего мы добрались! Охренеть…
«Не собирается, не собирается, не собирается такое ни за что…»
Пару-тройку раз всплывало слово Израиль, впрочем, не несущее никаких ассоциаций. Просто бессмысленный набор звуков.
Биоробот иногда сбоил, выдавая команды из другой программы. Типа вместо «Выдох, задержка, втянуть-выбросить» – «Вдох, задержка, втянуть-выбросить» (кстати, любопытная фишка)
Обнимания в тумане. «Призрачно все в этом мире бушующем» (а уж в Том тем более) Никак не могли сесть в машину, стояли с народом в остановленном мире. Скафандры накинулись на еду. Однако бананы и мандарины не особенно-то возвращали.
В Фиат Мэги я садился практически невменяемый.
Очень странно ощущать тело.
Лобовое стекло мгновенно запотело.
Ехали по серпантину, как в турецкой бане.

Спасибо Мэги, и всем шалунишкам за праздник! О таком даже и мечтать нечем!

Учитывая, что не за горами безвизовый въезд для россиян и относительно недорогие билеты (я купил на Трансаэро за $300, это как в Крым слетать), весьма заманчивым было бы провести фестиваль в Израиле. В кибуце на море или в подобном тому, где мы были, месте Силы. Таковых заповедных местечек немало.
В ноябре идеальный климат. Море теплое, палящей жары нет, народу мало.

– Можно ли считать этот крохотный рассказик рекламой будущего фестиваля в Израиле?
– Беседер (Таки-да)!

P. S. Эйлат снес кипу (ермолку) еще дальше. А завтра вечером все-таки будет ЙОГА! Кворум набирается.
Все бегом к рабби, писать завещания!

Все, переход состоялся. Из райской неги – в жерло вулкана.

На некогда горячий песочек, прогретый ласковым солнышком, пролился всемирный потоп. Грохочущая стена тропического ливня обрушилась на мир… Ураганный ветер швырял во все стороны и кружил в ритуальном танце водопады, низвергающиеся с небес.
Всю ночь и утро. И несколько авианалетов днем.

Последний день в земле обетованной.
Подарки валятся с небес один за другим, ошарашивая и наполняя детским восторгом, смехом, заставляя замирать сердце от ликования и застывать в немом вопросе:
«Ну, что там еще мне приготовили?»
Сказка, фэнтези, буффонада, шоу абсурда, всемирный конкурс красоты, головоломок и мистификаций… Какая же у Него (у Меня) необузданная головокружительная фантазия! Браво, Маэстро! Рукоплещу Вам!

«Вы, хотя бы раз, всего лишь раз,
На миг забудьте об оркестре!
Я в восьмом ряду, в восьмом ряду,
Меня узнайте Вы, Маэстро!
Пусть мы далеки, как "да" и "нет",
И рампы свет нас разлучает,
Но у нас одна, да-да одна,
Святая, к Матрице любовь»

Автор сценария окончательно сбрендил и решил перевыполнить план сюрпризов и чудес, втискивая в несколько часов их годовую норму.

Набережная Бат-Яма.

Солнце, пальмы с развевающимися на ветру шевелюрами, океанские валы, агромадный простор и всесилие разгулявшихся стихий! Вдох-задержка, довдохи.
И Карлсон улетел… На облаке… Вернуться не обещал.
Но возвращается. Малыш ведь ждет… Да и Фрекенбок уж с блюдом плюшек наготове.

Высоко в небе громадный длиннющий косяк. Птиц.
Нескончаемый просто. Ровным строем, как по линейке (несмотря на ветер) держат курс на юго-запад. В Африку, поди. К колдунам вуду. «Toires – Voodoo love» живьем слушать.
Птица, летящая против ветра, и совсем рядом (метрах в двух) замершая на месте под могучим напором воздушных потоков, широко раскинув крылья. А-фи-геть!

Буйство красок. Амбразуры голубого неба, из которых бьет диковинный свет. Калейдоскоп синих-фиолетовых-серых-бог знает каких красок, текущих от горизонта к горизонту, над морем.
Поверхность моря слева (если стоять лицом к морю) отливает металлом в призрачном свете. Справа все освещено яркими лучами

Белые валы взрываются брызгами, серебреющие на грозном фоне неба. Молнии, столбами и зигзагами накоротко замыкающие небеса и воды.

На пляже.
Слева вообще полная мистика. Там марево, размытое облако тумана из водяных брызг, распыленных высоко над морем офонаревшим маринистом – разгулявшимся ветром.
Горизонта нет. Зато есть с краю этой туманности световое золотистое сияние, идущее из глубины неба, из какой-то дивной лампы, сокрытой за шторой Матрицы. Абажур виден, лампа – нет.
И все это великолепие ежесекундно меняется, то плавно, то взрывообразно. Художники, вы бы лопнули, писая кипятком от нереального счастья, узрев такое.
Ну и пальмы, пальмы, вездесущие пальмы. «Вечер в пальмовом бору».

Задержка в стойке на коленях на влажном песочке, мелком, как сахарная пудра.
Да пофигу, что джинсы промокнут! Разве носясь в детстве по лужам под ливнем, вы думали о том, что намокнут штаны?
Лицом к лицу с бросками стихии Ветра, обожая стихию Воды, впитывая рохот и мощь бурливых волн, несущихся на тебя 1-м Еврейским фронтом. Довдохи, расслабление, довдохи, расслабление… Крутой прогиб, и верхушка цилиндрического небоскреба уже плывет по сизо-синим тучам.
А коленки-то сухие!
Зато штаны на заднице промокли, пока курил на сухом (как показалось) мате. Под крышей дома. Своего.

Серферы, взмывающие на волны в этакий шторм. Наши люди, пиротехники, экстремалы, торчки! Созерцаю и сливаюсь с ними на задержке…
Вот это полет! А-ааааааааааа!!!!!!

Дикая черная кошка в кактусах, сверкающая зелеными глазищами.

Отель Меркури, улетный вид с 7 этажа, потом опять разразившийся ливень, пережидание его в магазинчике … Ветер бесится и играет с ливнем в догонялки.

Нет, все не перечислишь, да и ни к чему.

И гвоздь сезона.
Йога в частном детском садике. На вилле. На крохотной улочке, окруженной экзотическими деревьями.
Днем зашли посмотреть зал. Малышня, с неимоверным кайфом бесящаяся в уютной комнатушке за стеклянной стеной, выходящей на улочку. Ах, какой обдало волной балдежа!!!

Вилла. Пол на первом этаже в этакий ливень, скорей всего, будет заливать потоками дождевой воды с улицы, он ниже тротуара. Герасим, ау!
И (о, чудо!) хозяйка размещает нас на втором этаже в комнатке в испанском стиле, с подиумом и перильцами, с картинами на стенах. Притаскивает ковры со всей виллы.

Йога. Как приятно видеть торчковые лица!
Из угла шарашу Эйлатом и сегодняшним парадом стихий, наполнившим скафандр так, что ни одного пузырька воздуха не осталось в этой бутыли убойного крепчайшего первача, готового вспыхнуть вселенским пожаром. Ждавшего искры.
Чирк! И понеслось!!!
Наливай! После «Сурьи» не закусывают. Только запивают. Задержками.
У нас вообще не закусывают.

– Не забудь про самолет! – это Мэги из другого угла, со ступенек.
– Какой нахрен самолет! Я сам щас самолет!

«Герой»… Кто выжил, тот знает. Протрезвляя, пьянит еще круче.
Все-таки всовываю с крутки ног. «Лоша-а-дка-а-а!! Ё-йо-жи-и-ик!!»
Эх, мало времени, рейс бы попозже хоть на часок.

«Гимн экстазу» в тишине (забыл зарядное устройство к Ipodу, а он быстро разрядился. Оставил чуток заряда на финальный холотроп). И в полутьме, лишь призрачным светом едва тлеют огоньки на люстре времен Людовика N-го.

«Гаснет в зале свет, и снова
Я смотрю на сцену отрешенно,
Круг волшебный, всплеск — и, словно
Замер целый мир завороженно»

Все стадии сегодняшнего природного спектакля: ураган, затишье, солнышко, гроза, молнии, красота, диковинки, свобода, тишина, полнота, пустота. Прощание.
И Эйлатские мистерии, особенно храмовая (Вай, до сих пор мороз по коже, от той операции, что на мне проделали): высочайшая ласка и нежность, касание Богини. Ты рожден и умыт божьей росой. И не можешь шевельнуть. Ничем. Ибо нечем.

Все это отразилось в йоге, в путешествии сквозь Глубину вне категорий и звездочек…

«0н пришел, мой час, мой звездный час —
Играю я для Вас, Маэстро!
Вы в восьмом ряду, в восьмом ряду —
И тот же зал, и то же место.
Пусть мы далеки, как "да" и "нет",
И рампы свет нас разлучает,
Но у нас одна, да-да одна,
Святая к музыке любовь!»

Шэма, Израэль! Я тебя обожаю!